К 200-летию великого героя Донского казачества Якова Петровича Бакланова: Владимир Новиков Его боевая жизнь Двести лет назад 27 (15 по старому стилю) марта 1809 года родился знаменитый военачальник времён Кавказской войны XIX века генерал-лейтенант Яков Петрович Бакланов. Легендарная личность, один из величайших героев Донского казачества он имел отношение к нашему городу, где провёл свои последние годы, написал книгу воспоминаний «Моя боевая жизнь», где умер 30 (18) октября 1873 года и был похоронен. Через пять лет после смерти на его могиле на Новодевичьем кладбище был поставлен надгробный монумент, сооруженный на собранные народом средства. Автором проекта был архитектор Н.В. Набоков. Модель памятника делал художник Гаврилов. А в изготовлении принял участие известный мастер художественного литья из бронзы Фредерик Шопен. Памятник простоял здесь около сорока лет, пока в 1909 г. по случаю столетия героя не был перенесен в Новочеркасск на Соборную площадь, куда вскоре, в Войсковой Вознесенский собор перенесли и прах героя. Тогда же одну из центральных магистралей донской столицы – Троицкий проспект переименовали в Баклановский. Надо сказать, что Петербург от этого немало потерял, а Новочеркасск – выиграл. Памятник является очень оригинальным и высокохудожественным произведением искусства. Аналога ему в Северной столице нет. Это гранитная глыба, прикрытая бронзовой буркой и накрытая сверху папахой из бронзы. На весу развевается сделанное из бронзы знаменитое знамя 17-го Донского казачьего имени Бакланова полка, на котором изображена адамова голова, т.е. череп с костями. Либо в стремя ногой, либо в пень головой! Бакланов был личностью очень колоритной, и внешне – могучий гигант с уродливым лицом, и по внутреннему его содержанию. Впечатляют первые боевые опыты, описанные им самим в его книге. За ошибочные решения в боевой обстановке, во время войны с турками на Балканах его уже взрослого и женатого офицера, награжденного боевым орденом, дважды отдубасил, по его собственному выражению, нагайкою отец. Первый раз, будучи отправлен с донесением в вышестоящий штаб и дожидаясь ответа, молодой офицер вызвался охотником участвовать в штурме, который оказался неудачным и повлек значительные потери с нашей стороны. Пострадал при взрыве бомбы («летел по воздуху как птица пернатая») и несколько дней провел в госпитале Бакланов. «Не суйся в омут, когда отдален от своей части, - приговаривал ему отец во время назидательной порки,- а с ней иди в огонь и воду». Второй раз: «В числе охотников…под картечными выстрелами двенадцати турецких орудий мы бросились в воду; многие охотники были убиты и утонули. За такую отвагу я от отца получил поощрительную награду: несколько нагаек в спину. Будто бы за то, что я позволил себе пуститься на вороной лошади – а не белой, эта-де была сильнее и надежней, а с вороною мог-де я утонуть; на деле - же выходило вот что: отцу не хотелось, чтобы я очертя голову бросался во все нелегкие. Понявши, наконец, его и дорожа моею спиной, более не позволял себе ни на какие отваги». Но это он слегка кокетничает в своих воспоминаниях. Боевых эпизодов, когда Бакланов реально рисковал своей жизнью не счесть, но Господь оберегал его. Так, будучи молодым офицером, воюя на Кубани, при нападении на черкесский аул он первым очутился у ворот, где перед ним, как из-под земли появился черкес с пистолетом в руках. Он дважды пытался выстрелить в Бакланова, но пистолет давал осечки. Тогда, спасаясь, джигит полез на ворота, Бакланов следовал за ним, но черкес, забравшись наверх, обернулся и так стукнул Бакланова рукояткой пистолета по голове, что тот около часа валялся под воротами без сознания. Когда пришёл в себя, с аулом уже было покончено. А вскоре к нему пришла заслуженная боевая слава. Однажды сотня, которой он командовал, подверглась яростным атакам горцев, которых, как подсчитали после, было около 350 человек. Причина была банальной и в биографии Бакланова схватки по такому сценарию происходили с завидным постоянством. Черкесы хотели угнать приглянувшийся им табун принадлежавших казакам лошадей. Подобным промыслом и сам Бакланов занимался регулярно. «Оттягать чужое,- не раз говаривал он,- видно вложено Богом в нашу казацкую натуру, и уж тут никак не утерпишь!» В своих воспоминаниях он так писал: «О службе и делах на левом фланге, как многочисленных, не останавливаюсь описанием, а укажу на некоторые случаи, более любопытные. С 1845 по 1853 г. я с полком моим отбил у горцев до 12 тыс. рогатого скота и до 40 тыс. овец…» Но нельзя сказать, что он был таким уж корыстолюбцем. Значительная часть угнанного из враждующих аулов скота передавалась в чеченские селения, признавшие российскую власть. И вот, отбив одиннадцать атак, казаки обнаружили, что боеприпасы на исходе, да к тому же начавшийся дождь вывел из строя их кремневые ружья. И тогда после двенадцатой атаки Бакланов предпринял отчаянный и безумный по смелости шаг. Услышав раскаты грома, Бакланов обратился к сотне, сказав, что к нам идёт подкрепление с пушкой, и дал команду атаковать. С пиками наперевес вся сотня бросилась преследовать отходившего на исходные позиции противника. Те, не ожидая чего-либо подобного, не выдержали и ударились в бегство, которое превратилось в жестокое и кровавое избиение. Получилось как в известной песне: «И покрылось поле, и покрылся берег сотнями порубанных, пострелянных людей».

Продолжение...