Казачий Петербург

НОВОСТИ

ОБРАЩЕНИЕ

ФОТОГАЛЕРЕЯ

ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ

Литература и искусство

Тихий Дон" - роман и его кинематографическая версия

Здесь, правда, в нем шевельнулось что-то вроде сочувствия к убитым казакам с руками в мозолях. Но во время Мировой войны он, великолепный пулеметчик, на вопрос: "Сколько вы немецких рабочих извели со своей пулеметной командой? - отвечает, - Сколько немецких рабочих я перестрелял - это … вопрос... Думаю, что те знания, которые достал тут, в окопах, пригодятся в будущем…в будущем",- и принялся читать листовку Ленина о том, что "надо брать в свои руки орудия смерти и разрушения и не слушать сентиментальных нытиков…" (4 с. 351-353). Вот так вот, с мечтами о счастливом будущем, натренировавшись во имя этого будущего на отстреле немецких своих товарищей по классу, взяв в руки орудия смерти и разрушения, Бунчук и последовал к светлому будущему уже по родимым донским просторам. Мечтам о счастливых людях, и собственном сыне, которые будут ходить по таким вот зловещим способом удобренной земле, не суждено было сбыться изначально. Автор, стремясь показать патологию увлечений и занятий Бунчука, лишил его на страницах романа тех мужских качеств, которые могли бы дать продолжение его роду. Бунчук вынужден был оправдываться перед Анной, что сгорел на такой работе и не в состоянии ответить взаимностью на ее готовность вступить с ним в близкие отношения. Кинофильм Герасимова подает его героической личностью в момент гибели отряда Подтелкова. Он умирает с красивыми словами на устах: "Имя у меня есть! Член партии большевиков, питерский рабочий, сам из казаков". Но по роману это совершенно утративший волю к сопротивлению и подчиненный ходу событий человек, который без сопротивления дает себя повесить. До повешения, он совершенно безучастно относится к судьбе своего отряда, погруженный в личные проблемы, связанные с гибелью с Анной.

Михаил Кошевой.

В одном из своих интервью покойный ныне Сергей Бондарчук говорил, что по его сведениям, Герасимов собирался главным героем своего фильма сделать Михаила Кошевого, но не хватило для этого литературного материала.
Михаил Кошевой в кинематографической версии "Тихого Дона" - мужественный красавец-казак с лихим чубом, олицетворяющий всем своим обликом и поведением правоту и неминуемое торжество коммунистической идеи. Есть в нем что-то от героев американских вестернов.
В романе, однако, он выглядит иначе. Уже при первом упоминании автор, рисуя внешность Кошевого, обращает особое внимание на женственные черты его облика: женское лицо, широкие бедра и т.д. Главная особенность его характера - трусость, примеры которой в романе приводятся неоднократно. Так, например, в одной из редакций многократно на своем веку правленого романа: "Выстрел. Емельян, не роняя из рук вожжей, упал с саней… И на миг не пришла Кошевому в голову мысль о защите. Он тихо слез с саней, не глянув на Емельяна, отошел к плетню… Кошевой без крика лег лицом вниз, ладонями закрыв глаза, упал он не от боли …, а скорее от страха" (8 с. 15-16). Вот как описывается участие казаков, в т.ч. Кошевого в одной из атак Мировой войны: "Григорий нервно улыбался… Ломая в себе внезапно вернувшееся чувство боязни, он говорил Чубатому… Левее Григория красивый светло-русый казак Еланской станицы на ходу то снимал с правой руки перчатку, то надевал опять… дальше шагал Емельян Грошев, твердо выставив винтовку…Почти рядом шел Кошевой Мишка. Он жадно курил, часто сморкался, вытирая пальцы о наружную сторону левой полы шинели: "Мне сапоги тесные. Нету через них ходу, - жаловался Мишка Кошевой". А вот завершение этой атаки: "Григорий упираясь на руку Мишки Кошевого входил в лес… - Насыпали нам! - словно радуясь, выкрикнул Чубатый. Прислоняясь к стволу сосны, он лениво постреливал по немцам. "Дураков учить надо! Учить! - задыхаясь, закричал Кошевой. - Сука народ! Хуже!"… - "Ты к чему это? - Чубатый сощурился … - Ты о присяге помнишь? Ты присягал аль нет? - привязывался Чубатый. Кошевой, не отвечая, припал на колени, трясущимися руками сгребал с земли снег, глотал его с жадностью, мелко дрожа, кашляя" (4 с. 388-389).
Как видим, автор без особого уважения относится к Кошевому. В отличие от других казаков, называемых полным именем - Григория, Емельяна и др., его он постоянно именует - Мишкой. Поведение Мишки Кошевого в самых различных ситуациях не вызывает к себе уважения. Напротив. Война есть война. Страха не лишены и другие казаки. Это проявляется в их нервозности, но они делают все, чтобы преодолеть это чувство и вести себя достойно. Кошевой - же жадно курит, часто сморкается, ударяется в панику, падает на колени и трясущимися руками сгребает снег, глотая его с жадностью, мелко дрожа. Так героев и вообще положительных персонажей изображать не принято. И дальше по ходу романа, каких - либо признаков мужества Мишкой Кошевым не проявляется. В то время как казаки почти поголовно уходят оборонять родной Дон от нашествия карателей, его по слезной мольбе матери определяют в атарщики, т.е. пастухи. Не очень тревожат его душу в это время его большевистские симпатии. "Пускай там воюют, там смерть, а тут - приволье, трава да небо. Там злоба, а тут мир. Тебе-то что за дело до остальных?"- такие мысли одолевают его мелкую душонку. Во время ссоры с другим атарщиком - Солдатовым, обвинившим его в намерениях предать казачество, Кошевой ударяется в панику: "Донесет…набрешет… Посадят в тюрьму…На фронт не пошлют - значит к своим не перебегу. Пропал!… Убить его! Задушу сейчас... Иначе нельзя" (5 с. 30). Но очень скоро пыл его утих. "… и Мишка потух, лишь ноги хлипко задрожали да пот проступил на спине и под мышками… Мишка стал униженно просить. У него дрожала челюсть, растерянно бегали глаза" (5 с. 30), - вот очередной пример "мужественного" поведения стойкого большевика. Не очень-то уважают его и товарищи по партии. Вот сцена стычки Кошевого со Штокманом из-за того, что Кошевой по-трусости своей упустил братьев Мелеховых: "Кошевой, то ли от тихого голоса, толи еще от чего, взбесился, заорал… и матерно выругался. - Вот! Проворонили Гришку! А на меня нечего орать! Мое дело телячье, поел да в закут… Не напирай, Осип Давыдович! Не напирай, а то, ей богу вдарю! Штокман постоял около него, похрустел пальцами; глядя на белый Мишкин оскал, на глаза его, смотревшие улыбчиво и преданно, процедил: - Дорогу на Сингин знаешь? - Знаю. - Чего же ты вернулся? А еще говоришь - с немцем дрался… Шляпа! - И с нарочитым презрением сощурился" (5 с. 147 ).
Но уж потом, при благоприятных для него обстоятельствах, Кошевой проявляет свой характер. Григорий Мелехов, приехав в родной хутор, узнает, что в хуторе были пожары, жгли дома купцов, священников и зажиточных казаков. "А жгет хутор друзьяк твой, пропади он пропастью! - говорит Григорию отец, - Кто? - Мишка Кошевой, будь он трижды проклят!" (5 с. 327). Далее его карьера в этом отношении развивается стремительно: "… жгучей ненавистью к казакам оделось Мишкино сердце. Он уже не раздумывал, когда в руки ему попадался пленный казак - повстанец … не гладя на мертвеющее лицо пленного, рубил. И не только рубил, но и "красного кочета" пускал под крыши куреней в брошенных повстанцами хуторах… в этот же день он с тремя товарищами выжег дворов полтораста станицы Каргинской". (5 с. 333). Мишка без всякой жалости расстреливает престарелого и уже тронутого умом героя давней войны с турками казака деда Гришаку. Таким способом он и учил "дураков, суку - народ", о чем грезил в минуту паники во время неудачной атаки на немцев. В безумной своей ярости Мишка в упор расстреливал даже быков и коров в брошенных казаками хуторах. Впоследствии действия карателей на Дону, к которым принадлежал Кошевой, были расценены как геноцид, а казаки в 1992 г. указом президента России были включены в перечень репрессированных в советское время народов. В довершение ко всему автор облик образцового большевика Мишки Кошевого наделяет серьезным сексуальным расстройством - фетишизмом. В нагрудном кармане своей гимнастерки он бережно носит хранящую запах девичьего тела "утирку", тайком стянутую у любимой им Дуняшки Мелеховой. Страсть эта никак не помешала ему зверски убить ее брата, вынудив сдаться, пообещав отпустить, а затем изрубив шашкой. И практически довести до смерти ее старую мать.

Продолжение...